Мазох порно

Пролистайте рассказы и поймете о чем идет речь. А Толстого не считаю писателем, он философ. Мне хватает его рассказов для детей, чтоб сделать это мнение. Анна была бы чудесна, если бы он не пытался морализировать. Война и мир — попытка нести свое учение с описанием масштабных сцен. Распылялся он много. При этом Федора Михайловича можно и почитать и подумать, и даже если отвратно становится. Хотя казалось бы Рэволюционэр, но не смешивал литературу и политику. Вот и все. Севастопольские мною не были прочитаны, просто не люблю военно-историческое. Любое порно тоже имеет быть, и любая эротика. Де Сад и Мазох не предполагали что тоже станут своеобразными классиками. И думается мне, что почитав Де Сада (а не Десадова) надолго можно стать заядлым моралистом эрофобом.

Ванда Мазох и маркиз де Сад — после них ничего подобного не было!

Хватил удар. Он всплеснул руками и упал на пол, как каменный истукан.Нонка посмотрела в зал и увидела любовника, которого окружила бурлящая толпа.«Блять, эта моя пизда такая старая? Губы обвисли что ли, и растеклись как желе? Пора на лабиопластику? Теперь я старая блядь в красном лифчике? » — она посмотрела на отражение губ в зеркале, их вид еще вполне ничего, не вызывал рвотного эффекта.«Да что такое там? » — она отлипла от пола, и побежала к упавшему Олегу, расталкивая всех на ходу.Ей что-то говорили, кто-то громко кричал и тыкал кнопки в телефоне, кто-то цеплялся за ee руки.— Идите нахуй! — вежливо предлагала Нонка, не останавливаясь.Она упала на колени и начала орать, хватая любовника за лацканы фрака:— Олежа, Олежа, сука, вставай!!! Это, блять, не смешно.Скорая приехала быстро, уладили все формальности в течение ночи.Похороны состоялись через день. Присутствовали все уважаемые люди в городе. Нонка издалека наблюдала за церемонией прощания, вытирая платком душившие ee слезы.Оплакивать любовника уехала во Львов.Сидя в купе и вибрируя под стук колес, Нонка любовалась поздней осенью; дымом из труб, расползающемся в прохладе сумерек, желтыми, завернутыми в трубочку снопами, тишине, склонившей голову на землю. Лишь редкие гудки составов, приветствовавших друг друга, и это чух-чух-чух, нарушали ee.Все ee мысли были сконцентрированы на ушедшем в мир иной, и что он дал ей в жизни. В свои неполные тридцать она имела несколько бро баров, разбросанных по торговым центрам и салон красоты, счет в Пражском банке и пополняемая платиновая карточка. С полной уверенностью, она могла сказать, что не в деньгах счастье, a в их количестве.Львов оказался красивым городом, с оригинальными идеями баров, кафе и ресторанов. Нонка окунулась в закарпатскую жизнь с головой. Ей настолько интересен был весь этот абсурд и веселье, что проблемы потухли, сошли на нет, как река Замбези знойным летом.В ресторане «Крыивка», Нонка кричала «Слава Украине! Героям Слава! », выпивая стопарик медовухи.Брала метр пива и полметра колбасы. Не хочешь орать, садись в карцер. Вкусно, будто она окунулась в мир революции, пулеметов, требника и мотоциклов. Этакая Анка-пулеметчица на выезде в райцентр.Опробовав в «Керосиновой лампе» десять сортов наливок в пробирках, двинулась в «Мазох» кафе. На входе ee встречал Захер-Мазох в бронзе, грустно смотря в свой