Знакомства в гаврилов яме
Автор: � | 2025-04-16
Подслушано Гаврилов-Ям, новости Гаврилов-Ям, объявления Гаврилов-Ям, куплю продам, работа в Гаврилов-Яме.
Знакомства Гаврилов-Ям - бесплатный сайт знакомств в Гаврилов-Ям
Если прямо указать на новодел, никто и не купит. Тот дебил взял случайно, потому что ничего в этом не понимает. А я понимаю и сам хочу выразиться, как художник! - сказал на это Гаврилов. Якобсон тогда даже предложил выпить по пятьдесят граммов коньяку, обмыть это дело. Гаврилов поколебался, но отказался: - Я больше не пью. - Вообще? - Якобсон даже рот открыл от удивления. - Вообще! - Никогда? - Никогда! Буквально на следующий день появился посетитель, явно понимающий в живописи. Он какое-то время осматривал магазин с довольно скучающим видом, а потом вдруг замер, сделав стойку, как спаниель, учуявший утку, и прямиком направился к новой картине Гаврилова. Якобсон, заметив явный интерес, подошел к нему. - Сколько? - спросил покупатель, хотя ценник висел непосредственно перед его глазами. Семен Маркович озвучил указанную сумму. - Я вижу. Это - рублями? - Конечно! - Извините, сказал глупость! - сказал посетитель, немедленно доставая портмоне. И он тут же и купил картину, уплатив наличными, и при этом был явно очень доволен. Якобсону показалось, что он даже ерзал, пока картину упаковывали, и убежал побыстрее, чтобы вдруг не передумали и не закричали вслед: "Извините, мы перепутали, это в у.е., и вам еще надо доплатить!" Любопытно, что Якобсону на какой-то миг и самому вдруг стало жалко этой картины, ведь получилось действительно здорово. Но то, что Гаврилов принес в следующий раз, было просто невероятно. У видавшего виды хозяина художественного салона на голове зашевелились оставшиеся редкие волосы. С трудом оторвав свой взгляд от картины, он уставился уже на Гаврилова. Тот принес настоящий шедевр, а видеть человека, который создает такие вот шедевры, было просто потрясающе. Вот он стоит здесь, а завтра он с тобой и разговаривать не станет, просто так к нему и не подойдешь. Эту картину Якобсон поставил подороже - пусть повисит подольше, поукрашает салон. Но буквально на следующий день пришла одна парочка из постоянных покупателей муж с женой специально за уже ранее высмотренным журнальным столиком начала прошлого века. Увидев картину, они чуть ли не хором спросили: - Это что за копия? - Это оригинал неизвестного художника, - ответил Якобсон. И опять хором: - Сколько стоит? - Сколько и написано на ценнике, - сказал Якобсон, снова озвучив сумму. И опять опасливый вопрос: - Это в рублях или в у.е.? - У нас все цены теперь только в рублях, - сказал Якобсон. Мужик тут посмотрел на жену, та в ответ быстро кивнула, тот с секунду-две просчитал что-то в уме, подняв глаза к потолку, и спросил: - Карты принимаете? Мы тогда возьмем и столик и картину. Четвертая, принесенная Гавриловым, картина провисела ровно три часа. "Он же так сопьется!" - подумал Семен Маркович, поскольку свой "сухой закон" Гаврилов уже давно нарушил. Сам художник позвонил только через две недели: "Как там? Продалось?" - "Пока нет, человек один просил отложить! - соврал Семен Маркович. - Можешь еще сделать?" - "А-а, ну ладно!" - и снова пропал на месяц. Денежки еще и поработали это время: кое-что на них Семен Маркович купил и продал. Наконец Гаврилов появился - уже с новой картиной. Худой и трезвый: 'Продалась? Здорово. Ты мне,
Знакомства в Гаврилов Яме - Знакомства на
В команде пойдут двое с огнетушителями, если набезобразничаем, то и приберем за собой.— Все равно как-то рискованно, — неуверенно добавил другой голос.— Зато на хую вертеться, можно совсем без риска. Топай вон по коридору, авось на себе испытаешь, — грубовато ответил Гаврилов. В чем дело, парни? Девчата? Запал пропал совсем? Все же обсудили?— Да мы то что. Мы только за, — загудели в ответ с разных сторон. Терпеть больше нет сил.— Ну, вот и ладушки. Я иду в голове. Дженкинс сзади. За мной Свиридова с огнетушителем. Дженкинсу в напарники Смит определим. Шепард с крысиным датчиком, сидит тут направляет нас. Еще один у меня будет. Малейшее движение и выжигаем все нафиг. Добро на операцию от Витто получено.Маленькая, но сплоченная группа, под одобрительный и не очень стройный гул голосов из темноты, двинулась вперед, подсвечивая путь слабыми огоньками работающих в готовности огнеметов.***— Есть контакт, — пробасил Гаврилов и дал огненный залп.— Похоже и правда крыса, — немного нервно сообщила Свиридова, на всякий случай изготовив огнетушитель к работе.— Твоя правда, — чертыхнулся Гаврилов. Топаем дальше.— Фе, я вляпался во что-то липкое, — неприязненно произнес, Дженкинс, отирая руку о стену.— Значит тварь точно была здесь. Внимание народ, ушки навострили.Вся группа, как один подняли головы кверху, пытаясь что-то разглядеть.Фло, едва не выдала себя, давясь смехом, когда отважный отряд протопал по коридору мимо нее. Она совершенно бесшумно отлепилась от стены и переместилась на пол. Замыкающий повел стволом огнемета и не заметил девушку в пяти метрах от себя. Его датчик движения, рассчитанный на крыс, не мог зафиксировать вольтранкуЗнакомства в Гаврилов-Яме - Фотострана
Раньшебыло медучилище, по видимости, находилисьнемцы. Они стали безжалостно стрелятьпо людям. Было убито много людей, детей,стариков — это ужасно.Дедушкамой тоже хотел пойти, но началасьстрельба, после он пошёл и посмотрел наэтот ужас. Когда вернулся в дом, рассказалнам, что произошло, и ему стало плохо ссердцем. Он лёг и умер от обширногоинфаркта.Этимребятам пришлось рано повзрослеть — ввоенные годы они оказывали посильнуюпомощь в тылу и на фронте, они работалив госпиталях и на заводах, на их плечилегло бремя восстановления страны впослевоенное время. Они культивировалиполя, чтобы взрастить урожай. Ониприходили работать на фабрики и заводы,чтобы восстановить промышленность. Ониотстраивали заново дома, школы, больницы,чтобы восстановить инфраструктуру. Уних не было детства, в привычном для наспонимании этого слова.Израссказа Антонины Владимировны Лыткиной:— Частовспоминаю свою жизнь. Далёкий шахтёрскийпосёлок в тайге (посёлок Сараны вГорнозаводском районе Пермского края,основан на месторождении хромитовойруды — прим. Ф.), где шла добыча хромитовыхруд. Папа, Владимир Фрельянович Терехович,работал в шахте. Руда шла на броню танкови на обжиг сталеварных печей. Мы редковидели его дома, в шахте он работал по16–18 часов.Самым страшнымбыл голод. Помню, мама, Степанида Марковна,варит картошку, а рядом мы, как зайчата,ждём. Всегда хотелось есть. Хлеб былтолько по карточкам. Однажды мама пришлас работы и сказала, что хлеба теперьбудет досыта, карточки отменили. Этобыл праздник для нашей семьи.Всеистории, рассказанные в первой частикниги, написаны простыми словами,понятными каждому. Эти истории —воспоминания детей, ставших свидетелями событий Великой Отечественнойвойны. Вторая часть книги — 20 сочиненийучащихся школ Белгорода и Белгородскогорайона. Книга распространяется бесплатно в школах, библиотекахи музеях. В продажу она не поступит.В2021 году в Белгородской области реализуют проект под названием «Подвигнарода», который тоже инициировал депутат Госдумы Сергей Гаврилов. Этотпроект направлен на увековечиваниеимён мирных жителей, которые погиблиот рук немецко-фашистских захватчиковв годы оккупации. В местах массовыхзахоронений высадят аллеи памяти,установят поклонные кресты, мемориальныетаблички с именами погибших.— Наспотрясают подвиги людей, которые онисовершали в годы войны. Истории о том,как дети скрывали красноармейцев отфашистов, как заводили немецкие танкив болота, перехватывали и сжигали военнуюпочту. Эти и многие другие истории омирных гражданах, о людях, которые небыли солдатами. Это подвиги людей,которые самоотверженно противостоялиоккупантам. Они не знали, что вернётсяКрасная армия, не знали, что их освободят.Они делали это, чтобы защитить семью истрану, — рассказывает депутат ГосдумыСергей Гаврилов. — Когда немцы захватилиБелгород, в нём проживало 34 тысячичеловек, а когда город освободилиосталось всего 150 человек. Эти люди недолжны быть забыты. Проект «Подвигнарода» направлен на сохранение памятиоб этих людях и их героических поступках. Дмитрий Рябченко --> Читайте также В Белгородской области выпустят второй том книги «Дети войны: голос правды». Рассказываем, как она будет выглядеть и как собирали воспоминания очевидцев Депутат Госдумы Сергей Гаврилов рассказал. Подслушано Гаврилов-Ям, новости Гаврилов-Ям, объявления Гаврилов-Ям, куплю продам, работа в Гаврилов-Яме. Знакомства Гаврилов-Ям Знакомства для серьезных отношений в Гавриловом-ЯмеЗнакомства с девушками в Гаврилов Яме
Пособие и редкие гонорары. Впрочем, он и теперь ездил туда довольно часто, так как за три года эмиграции почти свободно овладел немецким и заимел необходимые знакомства. Кроме того, вернувшись в Россию, он продолжил работать на некоторые западные издания, поставляя туда, как от него и требовалось, исключительно негативную информацию о положении дел в стране. Понятно, недостатка в таких материалах не было. Он даже стал известен в определенных кругах своими критическими статьями о первой чеченской войне, зверствах федеральных войск. Что делать: ничего другого не печатали, и он такую информацию выдавал, являясь для медленного поднимающейся России кем-то вроде повзрослевшего Павлика Морозова. Одно время ему за это очень неплохо платили. Более всего требовали информацию с места боевых действий с фотографиями, и он сам не один раз ездил на Кавказ. Но, уверовав в собственную неуязвимость, он в компании с какими-то правозащитниками сам ухитрился попасть в заложники - в самый что ни на есть настоящий зиндан. Провел он в том зиндане, кажется, не очень долго, но с месяца два точно. И они действительно сидели в настоящей яме, как в повести Толстого "Кавказский пленник", но к его ужасу все было реально и гораздо более жестоко. Их там постоянно били, пугали и унижали. На них иногда буквально мочились, а скудную еду кидали прямо на землю. Каждый день они, как рабы, вкалывали на хозяина: копали канавы, пилили дрова. Когда они работали, местные дети обожали кидать в них камнями. И очень больно. От такой жизни заложники завоняли поначалу, казалось, нестерпимо, но местные и сами воняли ужасно, и все вокруг там воняло и поэтому через какое-то время вонь уже никого не беспокоила. Потом откуда-то пришел отряд спецназа и убил всех бандитов и вообще, кажется, всех вокруг. Когда заложников вытащили из ямы, все было уже кончено. Парень-боевик, который только что управлял их жизнями, как хотел, лежал тут же убитый, раскинув руки, с заголенным животом и в одном ботинке. Поплавский потом рассказывал, что ему на какую-то долю секунды стало даже жалко этого молодого парня, постоянно бившего его и притащившего сюда, как осла, на веревке. Это был известный психологический феномен, - так называемый "стокгольмский синдром" - странное необъяснимое чувство симпатии заложников к своим мучителям и, напротив, чуть ли не злобы к своим освободителям. Нередко заложники потом начинают утверждать, что к ним относились очень даже хорошо, и защищают своих похитителей. И у Поплавского возник точно такой же стокгольмский синдром, - только самый маленький - крохотный синдромчик, - буквально секундный. Там в яме он прекрасно понял, что при раскладе в пользу ЭТИХ, ЭТИ голову ему отрежут в самую первую очередь, не задумываясь, и всю его семью вырежут без каких-либо моральных колебаний и даже без особых эмоций. Соседи по яме настолько ему осточертели за два месяца, что он тут же и наколотил одному из них по роже. Поразительно, что освобожденные тогда правозащитники позже публично обвинили освободивших их военных в излишней жестокости. Какой-то путешественник по Африке, вроде даже сам Дэвид Ливингстон, описывал, как однажды его внезапно схватил лев и потащил в заросли. Путешественник утверждал, что будто бы страх и ужас он ощущал только в самый первый момент, аЗнакомства с парнями в Гаврилов Яме
Вы поставили меня в идиотское положение, онашипела и брызгала на меня, а я молчал как дурак, ведь у нас в самом деле нетникакой Попятной. - Господи! - сказал я. - Да и я сам эту фамилию прочитал только вгазете. Они же не посылают корректуру, вот и вышло... А вместо фразы: "Наэтот вопрос заведующая иностранным отделом, понятно, никакого ответа дать немогла" - машинистка напечатала: "Заведующая иностранным отделом Попятна"...- и так далее. Ну, что же можно было сделать? Номер-то уже вышел в свет. - Ну, с этой Попятной все и началось, - улыбнулся Корнилов и сталрассказывать дальше. Установив криминал, ученый секретарь Аюпова начала действовать. Онавызвала заведующего отделом хранения, распекла и выгнала из кабинета.Вызвала сотрудника восточного отдела профессора Гаврилова (он показывал мнестаринные рукописи корана) и спросила его, с какой целью он создает вокругсвоей работы в библиотеке нездоровую сенсацию и вписал себе в статью безведома директора и ученой части какие-то сомнительные комплименты. Гаврилов,профессор-тюрколог, начал что-то объяснять, но тут Аюпова вдруг снялатрубку, позвонила в отдел кадров и попросила, чтоб ей немедленно принесли вкабинет личное дело сотрудника Гаврилова. И сказано это было так, чтосотрудник Гаврилов побледнел и опустился на диван. Но она сидеть ему недала, она сказала, что он свободен, пусть идет работать, а она его ужвызовет. И через час его действительно вызвали, но уже в отдел кадров изаставили писать новую автобиографию (прежняя, сказали ему, была составленанеудовлетворительно: не написано, например, отчего гражданин Гаврилов вдругв 35-м году покинул Ленинград и кафедру арабистики, которой он руководил, иперебрался в Казахстан). Потом ученый секретарь вызвала к себе профессора вторично, и тутначалось самое безобразное. Она кричала, хватала и снова бросала на рычаггрохочущую телефонную трубку. Перед ней лежало личное дело Гаврилова с егоновой автобиографией, и она раздраженно выхватывала то одну, то другуюбумажку, махала ею перед его лицом и снова швыряла на стол. Она кричала, чтоотлично понимает, с какой целью все это сделано,Знакомства с девушками в Гаврилов-Ям
На меня, а я молчал как дурак, ведь у нас в самом деле нет никакой Попятной.– Господи! – сказал я. – Да и я сам эту фамилию прочитал только в газете. Они же не посылают корректуру, вот и вышло… А вместо фразы: «На этот вопрос заведующая иностранным отделом, понятно, никакого ответа дать не могла» – машинистка напечатала: «Заведующая иностранным отделом Попятна»… – и так далее. Ну, что же можно было сделать? Номер-то уже вышел в свет.– Ну, с этой Попятной все и началось, – улыбнулся Корнилов и стал рассказывать дальше.Установив криминал, ученый секретарь Аюпова начала действовать. Она вызвала заведующего отделом хранения, распекла и выгнала из кабинета. Вызвала сотрудника восточного отдела профессора Гаврилова (он показывал мне старинные рукописи корана) и спросила его, с какой целью он создает вокруг своей работы в библиотеке нездоровую сенсацию и вписал себе в статью без ведома директора и ученой части какие-то сомнительные комплименты. Гаврилов, профессор-тюрколог, начал что-то объяснять, но тут Аюпова вдруг сняла трубку, позвонила в отдел кадров и попросила, чтоб ей немедленно принесли в кабинет личное дело сотрудника Гаврилова. И сказано это было так, что сотрудник Гаврилов побледнел и опустился на диван. Но она сидеть ему не дала, она сказала, что он свободен, пусть идет работать, а она его уж вызовет. И через час его действительно вызвали, но уже в отдел кадров и заставили писать новую автобиографию (прежняя, сказали ему, была составлена неудовлетворительно: не написано, например, отчего гражданин Гаврилов вдруг в 35-м году покинул Ленинград и кафедру арабистики, которой он руководил, и перебрался в Казахстан).Потом ученый секретарь вызвала к себе профессора вторично, и тут началось самое безобразное. Она кричала, хватала и снова бросала на рычаг грохочущую телефонную трубку. Перед ней лежало личное дело Гаврилова с его новой автобиографией, и она раздраженно выхватывала то одну, то другую бумажку, махала ею перед его лицом и снова швыряла на стол. Она кричала, что отлично понимает, с какой целью все это сделано, что мы нарочно сговорились оклеветать коллектив библиотеки, но это у нас не пройдет, она пойдет и расскажет. В конце концов несчастного профессора почти замертво вытащили из ее кабинета.С Корниловым все обошлось проще. Когда Аюпова начала кричать и. Подслушано Гаврилов-Ям, новости Гаврилов-Ям, объявления Гаврилов-Ям, куплю продам, работа в Гаврилов-Яме. Знакомства Гаврилов-Ям Знакомства для серьезных отношений в Гавриловом-ЯмеКомментарии
Если прямо указать на новодел, никто и не купит. Тот дебил взял случайно, потому что ничего в этом не понимает. А я понимаю и сам хочу выразиться, как художник! - сказал на это Гаврилов. Якобсон тогда даже предложил выпить по пятьдесят граммов коньяку, обмыть это дело. Гаврилов поколебался, но отказался: - Я больше не пью. - Вообще? - Якобсон даже рот открыл от удивления. - Вообще! - Никогда? - Никогда! Буквально на следующий день появился посетитель, явно понимающий в живописи. Он какое-то время осматривал магазин с довольно скучающим видом, а потом вдруг замер, сделав стойку, как спаниель, учуявший утку, и прямиком направился к новой картине Гаврилова. Якобсон, заметив явный интерес, подошел к нему. - Сколько? - спросил покупатель, хотя ценник висел непосредственно перед его глазами. Семен Маркович озвучил указанную сумму. - Я вижу. Это - рублями? - Конечно! - Извините, сказал глупость! - сказал посетитель, немедленно доставая портмоне. И он тут же и купил картину, уплатив наличными, и при этом был явно очень доволен. Якобсону показалось, что он даже ерзал, пока картину упаковывали, и убежал побыстрее, чтобы вдруг не передумали и не закричали вслед: "Извините, мы перепутали, это в у.е., и вам еще надо доплатить!" Любопытно, что Якобсону на какой-то миг и самому вдруг стало жалко этой картины, ведь получилось действительно здорово. Но то, что Гаврилов принес в следующий раз, было просто невероятно. У видавшего виды хозяина художественного салона на голове зашевелились оставшиеся редкие волосы. С трудом оторвав свой взгляд от картины, он уставился уже на Гаврилова. Тот принес настоящий шедевр, а видеть человека, который создает такие вот шедевры, было просто потрясающе. Вот он стоит здесь, а завтра он с тобой и разговаривать не станет, просто так к нему и не подойдешь. Эту картину Якобсон поставил подороже - пусть повисит подольше, поукрашает салон. Но буквально на следующий день пришла одна парочка из постоянных покупателей муж с женой специально за уже ранее высмотренным журнальным столиком начала прошлого века. Увидев картину, они чуть ли не хором спросили: - Это что за копия? - Это оригинал неизвестного художника, - ответил Якобсон. И опять хором: - Сколько стоит? - Сколько и написано на ценнике, - сказал Якобсон, снова озвучив сумму. И опять опасливый вопрос: - Это в рублях или в у.е.? - У нас все цены теперь только в рублях, - сказал Якобсон. Мужик тут посмотрел на жену, та в ответ быстро кивнула, тот с секунду-две просчитал что-то в уме, подняв глаза к потолку, и спросил: - Карты принимаете? Мы тогда возьмем и столик и картину. Четвертая, принесенная Гавриловым, картина провисела ровно три часа. "Он же так сопьется!" - подумал Семен Маркович, поскольку свой "сухой закон" Гаврилов уже давно нарушил. Сам художник позвонил только через две недели: "Как там? Продалось?" - "Пока нет, человек один просил отложить! - соврал Семен Маркович. - Можешь еще сделать?" - "А-а, ну ладно!" - и снова пропал на месяц. Денежки еще и поработали это время: кое-что на них Семен Маркович купил и продал. Наконец Гаврилов появился - уже с новой картиной. Худой и трезвый: 'Продалась? Здорово. Ты мне,
2025-03-30В команде пойдут двое с огнетушителями, если набезобразничаем, то и приберем за собой.— Все равно как-то рискованно, — неуверенно добавил другой голос.— Зато на хую вертеться, можно совсем без риска. Топай вон по коридору, авось на себе испытаешь, — грубовато ответил Гаврилов. В чем дело, парни? Девчата? Запал пропал совсем? Все же обсудили?— Да мы то что. Мы только за, — загудели в ответ с разных сторон. Терпеть больше нет сил.— Ну, вот и ладушки. Я иду в голове. Дженкинс сзади. За мной Свиридова с огнетушителем. Дженкинсу в напарники Смит определим. Шепард с крысиным датчиком, сидит тут направляет нас. Еще один у меня будет. Малейшее движение и выжигаем все нафиг. Добро на операцию от Витто получено.Маленькая, но сплоченная группа, под одобрительный и не очень стройный гул голосов из темноты, двинулась вперед, подсвечивая путь слабыми огоньками работающих в готовности огнеметов.***— Есть контакт, — пробасил Гаврилов и дал огненный залп.— Похоже и правда крыса, — немного нервно сообщила Свиридова, на всякий случай изготовив огнетушитель к работе.— Твоя правда, — чертыхнулся Гаврилов. Топаем дальше.— Фе, я вляпался во что-то липкое, — неприязненно произнес, Дженкинс, отирая руку о стену.— Значит тварь точно была здесь. Внимание народ, ушки навострили.Вся группа, как один подняли головы кверху, пытаясь что-то разглядеть.Фло, едва не выдала себя, давясь смехом, когда отважный отряд протопал по коридору мимо нее. Она совершенно бесшумно отлепилась от стены и переместилась на пол. Замыкающий повел стволом огнемета и не заметил девушку в пяти метрах от себя. Его датчик движения, рассчитанный на крыс, не мог зафиксировать вольтранку
2025-04-14Пособие и редкие гонорары. Впрочем, он и теперь ездил туда довольно часто, так как за три года эмиграции почти свободно овладел немецким и заимел необходимые знакомства. Кроме того, вернувшись в Россию, он продолжил работать на некоторые западные издания, поставляя туда, как от него и требовалось, исключительно негативную информацию о положении дел в стране. Понятно, недостатка в таких материалах не было. Он даже стал известен в определенных кругах своими критическими статьями о первой чеченской войне, зверствах федеральных войск. Что делать: ничего другого не печатали, и он такую информацию выдавал, являясь для медленного поднимающейся России кем-то вроде повзрослевшего Павлика Морозова. Одно время ему за это очень неплохо платили. Более всего требовали информацию с места боевых действий с фотографиями, и он сам не один раз ездил на Кавказ. Но, уверовав в собственную неуязвимость, он в компании с какими-то правозащитниками сам ухитрился попасть в заложники - в самый что ни на есть настоящий зиндан. Провел он в том зиндане, кажется, не очень долго, но с месяца два точно. И они действительно сидели в настоящей яме, как в повести Толстого "Кавказский пленник", но к его ужасу все было реально и гораздо более жестоко. Их там постоянно били, пугали и унижали. На них иногда буквально мочились, а скудную еду кидали прямо на землю. Каждый день они, как рабы, вкалывали на хозяина: копали канавы, пилили дрова. Когда они работали, местные дети обожали кидать в них камнями. И очень больно. От такой жизни заложники завоняли поначалу, казалось, нестерпимо, но местные и сами воняли ужасно, и все вокруг там воняло и поэтому через какое-то время вонь уже никого не беспокоила. Потом откуда-то пришел отряд спецназа и убил всех бандитов и вообще, кажется, всех вокруг. Когда заложников вытащили из ямы, все было уже кончено. Парень-боевик, который только что управлял их жизнями, как хотел, лежал тут же убитый, раскинув руки, с заголенным животом и в одном ботинке. Поплавский потом рассказывал, что ему на какую-то долю секунды стало даже жалко этого молодого парня, постоянно бившего его и притащившего сюда, как осла, на веревке. Это был известный психологический феномен, - так называемый "стокгольмский синдром" - странное необъяснимое чувство симпатии заложников к своим мучителям и, напротив, чуть ли не злобы к своим освободителям. Нередко заложники потом начинают утверждать, что к ним относились очень даже хорошо, и защищают своих похитителей. И у Поплавского возник точно такой же стокгольмский синдром, - только самый маленький - крохотный синдромчик, - буквально секундный. Там в яме он прекрасно понял, что при раскладе в пользу ЭТИХ, ЭТИ голову ему отрежут в самую первую очередь, не задумываясь, и всю его семью вырежут без каких-либо моральных колебаний и даже без особых эмоций. Соседи по яме настолько ему осточертели за два месяца, что он тут же и наколотил одному из них по роже. Поразительно, что освобожденные тогда правозащитники позже публично обвинили освободивших их военных в излишней жестокости. Какой-то путешественник по Африке, вроде даже сам Дэвид Ливингстон, описывал, как однажды его внезапно схватил лев и потащил в заросли. Путешественник утверждал, что будто бы страх и ужас он ощущал только в самый первый момент, а
2025-03-26