Порно французская революция

Свобода духа, свобода избрания пути. Христиане должны волю свою направить к созданию христианской общественности и христианской культуры, превыше всего искать Царства Божьего и правды его. Многое зависит от нашей свободы, от творческих человеческих усилий. Потому-то возможны два пути. Я предчувствую нарастание сил зла в будущем, но хотел определить возможные положительные черты будущего общества. Мы уже средневековые люди не только потому, что такова судьба и фатум истории, но и потому, что хотим этого. Вы еще люди новой истории, потому что не хотите сделать избрания. В предчувствии ночи нужно духовно вооружиться для борьбы со злом, обострить способность его различения, вырабатывать новое рыцарство. Прилив растет и быстро нас уносит В неизмеримость темных волн... И мы плывем, пылающею бездной Со всех сторон окружены...:107Размышления о русской революцииРеволюция в России случилась. Это – факт, который должен быть признан. Признание факта не связано с его оценкой. Революция есть явление природы108. Нельзя спорить о том, следует ли признавать или не признавать японское землетрясение. Русская революция есть великое несчастье. Всякая революция – несчастье. Счастливых революций никогда не бывало. Но революции посылаются Божьим промыслом, и потому народы многому в них научаются. Русская революция– отвратительна. Но ведь всякая революция отвратительна. Хороших, благообразных, прекрасных революций никогда не бывало и быть не может. Всякая революция бывает неудачной. Удачных революций никогда не бывало. Французская революция, признанная «великой», тоже была отвратительна и неудачна. Она не лучше русской революции, она была не менее кровавой и жестокой, столь же безбожной, столь же разрушительной в отношении ко всем историческим святыням. Русская революция не признана великой, она пока только большая революция, она лишена нравственного ореола. Но найдутся историки, которые ее идеализируют и канонизируют в чине великой, создадут легенду, окружат ореолом, хотя потом явятся другие историки, которые разоблачат эту идеализацию и низвергнут легенду. Несчастные русские люди, жестоко пострадавшие духовно и материально от революции, забыли как будто бы, что такое революция,

Отвергают и тень подозрения Денси в мошенничестве. Но даже и в дальнейшем, когда не остается никаких сомнений в нравственной нечистоплотности Денси, аристократический истеблишмент продолжает относиться к де Левису с отчуждением и плохо скрываемым презрением, в то время как к Денси с сочувствием. Джентльмены знают, что открыто высказать свою неприязнь к евреям этопризнак дурного тона. И все же это антисемитизм, хотя и прикрытый внешней учтивостью. По мере развития событий джентльменский лоск у некоторых из этих аристократов слетает, и они уже не церемонятся. Вот как выражается о де Левисе Колфорд, преданный друг Денси: « Денси сейчас в клубе, а не то я бы сам свернул шею этому прохвосту» (т. е Девису). Сам же Денси называет де Левиса «проклятым евреем.» Пьеса написана Голсуорси в 20-х годах 20-го века. Нет сомнения, что в современной ему Германии спустя какое-либо десятилетие, обвинившему арийца в воровстве, нечего было и думать о торжестве справедливости - он сам мог бы стать жертвой юдофобства. Здесь же закон и справедливость берут верх. И все же. Никто из окружения де Левиса не испытывает сочувствия к нему и естественного отвращения к вору. И лишь позиция автора ясна - он на стороне де Левиса. Он, безусловно, осуждает лицемерие аристократов, прикрывающихся разговорами о нравственности и одновременно из чувства корпоративности пытающихся защитить «своего», как бы отвратителен он не был. Озаглавив свою пьесу словом «Loyalties», Голсуорси, безусловно, имел в виду эту корпоративность. Зато де Левис предстает перед нами в авторском освещении как человек высоконравственный, благородный и способный на бескорыстный поступок. В конце пьесы де Левис отказывается от украденных у него денег, отвергая тем самым расхожее мнение о еврейской алчности. Он бросает вызов истеблишменту: «Де Левис (с какой-то вызывающей гордостью): Не поймите меня превратно. Я это не из христианского милосердия - я еврей. Денег никаких не возьму, даже тех, что были украдены. Отдайте на благотворительность. Я доказал свою правоту. И теперь покончил с этим проклятым делом. Прощайте.» Так словами своего литературного героя великий писатель утверждает человеческое и национальное достоинство еврея. Стр. 92-96 Французская революция, Наполеон и евреи В период Французской революции и позднее, когда на политическую арену выдвинулась мощная фигура - Наполеон Бонапарт, перед французскими, да и вообще перед всеми европейскими евреями, стояла дилемма: как сохранить свою национальную специфику и одновременно гармонично влиться в окружающий их социум. Французская революция дала евреям большой шанс в достижении второй цели. 27 сентября 1791 года Национальное Собрание Франции приняло декрет о полной эмансипации. Принятию этого декрета предшествовало сильное сопротивление со стороны антисемитов.

Очевидным кажется, что не только политические взгляды глав Пятой республики и смена контекста мировой политики влияют на колебания франко-турецких отношений. Франко-турецкие отношения имеют многовековую историю, в результате которой сложился определенный стереотип восприятия странами друг друга. Стоит вспомнить, что первые дипломатические контакты между двумя странами восходят к XIV в., периоду правления Франциска I и Сулеймана Великолепного [2]. Именно тогда начала складываться матрица двусторонних © Бородкина Н. В., 2015 франко-турецких отношений. Франция и Турция традиционно воспринимали друг друга как международных лидеров. Такое отношение порождало конкуренцию между двумя странами и в то же время потребность «оглядываться» друг на друга. Стоит отметить, что османские турки называли Европу «Фирангистан», то есть «земля франков». Долгое время турки называли «франками» только жителей империи Каролингов, но затем стали называть так всех европейцев. К началу XIX в. османы стали воспринимать Фирангистан как нечто достойное внимания и подражания. Так, к концу XIX в. элита турецкого общества разговаривала на французском языке [3]. Государственные преобразования Ататюрка, последовавшие за провозглашением турецкой республики в 1923 г., сделали турецкое государство светским [4]. Такое положение дел должно было бы укрепить франко-турецкие отношения, но этого не произошло. Ярким свидетельством этого стал визит Ш. де Голля в Анкару в 1968 г., целью которого было восстановить «дружбу», другими словами, возродить конкурирующие отношения. Франция и Турция имеют мало общего в культурно-историческом плане, даже несмотря на то что в истории обоих государств существовал факт резкого государственного поворота - Великая революция во Франции и приход к власти Ататюрка в Турции. Однако Великая Французская революция, так или иначе, была преемницей королевской Франции, а