Знакомства с сербами мужчинами

Натянутые тетивы луков. Многие выхватывали прямо из огня дымящееся мясо и пожирали кровавые куски, дуя на них оттопыренными синими губами. Вид у татар был такой зловещий и дикий, что их скорее можно было принять не за людей, а за страшных лесных чудовищ. От костров поднимался едкий дым, пахнувший конским и бараньим жиром, который топился на огне; невыносимый чад шел от горелой шерсти и нагретых тулупов, и смердело свежесодранными шкурами и кровью. По другую сторону улицы стояли кони, оттуда несло лошадиным потом. Это несколько сотен коней поставили поближе для разъездов; выщипав всю траву под ногами, они кусались, пронзительно ржали и храпели. Конюхи усмиряли их, с криком стегая кнутами из сыромятной кожи.Забираться сюда в одиночку было небезопасно, дикари отличались неслыханной свирепостью. Непосредственно за ними стояли почти такие же дикие бессарабы с рогами на головах, длинноволосые валахи, которые вместо панцирей закрывали грудь и спину деревянными досками с неуклюжими изображениями упырей, скелетов или зверей; дальше расположились сербы, лагерь которых сейчас погружен был в сон, а днем на постое, казалось, звучал как одна огромная лютня – столько было у сербов флейт, балалаек, дудок и других инструментов.Пылали костры, а в небе из разрывов туч, которые рассеивал сильный ветер, смотрела яркая полная луна, и при свете ее наши рыцари озирали лагерь. За сербами стояли несчастные жмудины. Реки жмудской крови пролили немцы, однако по первому призыву Витовта они поднимались на новые и новые битвы. И сейчас, словно предчувствуя, что скоро конец всем их бедам, они пришли сюда, проникнутые духом Скирвойла, одно имя которого приводило немцев в трепет и

Сталина, в том числе и благодаря присутствию в Югославии наших войск, которые в этой версии истории не были выведены в СССР после Победы. С другой же, во внутриюгославской политике творится такое, что просто слов нет, хотя и для самих сербов лучше, конечно, решить эти проблемы сейчас, чем покупать мнимое спокойствие уступками, которые впоследствии приведут к куда худшему... Здесь Македонию забрала к себе Болгария (за исключением небольшого куска на северо-западе, где язык населения больше похож на сербский, чем на болгарский) - после проведения референдума, на котором большинство населения высказалось за то чтобы остаться под властью Софии. Западная окраина Словении (Триглав, Копер, Постойна) вместе с Истрией, соседними островами Црес, Паг и другими, помельче, Фиуме на стыке границ Словении и Хорватии, и городом Зара на побережье Далмации, которые до войны принадлежали Италии - так у нее и остались. Мусульмане (албанцы и боснийцы) пока сидят тихо, поскольку Ранкович разрешил вернуться в Косово всем ушедшим оттуда во время войны сербским беженцам, да еще и расстрелял всех албанских и боснийских фашистов и немецких прихвостней (чего не решился или не захотел сделать Тито). Так что албанцев в Косово сейчас не большинство, этот край не получил автономии, оставшись обычной областью Сербии, и можно надеяться, что не случится той войны, которая произошла из-за него в иной истории. Босния и Герцеговина вообще не получила статус республики - ее территория была поделена между Сербией, Черногорией и Хорватией (в зависимости от преобладающего населения в различных местах). Кроме того, Сербия еще и от Хорватии отрезала кусок земли, населенный именно сербами (в нашей истории

Обязательства впредь до образования русско-германско-французского союза (который в тех условиях был, конечно, невозможен). Таким образом министры Царя толкали Россию в сторону односторонней зависимости от внешней политики Франции. Давая обязательство поддерживать любую сторону, подвергнувшуюся агрессии, Николай II не делал различия между Францией и Германией, дополнение Ламздорфа-Витте односторонне привязывало Россию к Франции, а значит и тесно связанной с ней тогда Англии, проводившей по сути дела антирусскую политику. Большинство своих проблем западноевропейская дипломатия старалась решать за счет России. На этом сходились все противостоящие стороны западного мира. Нередко в ход шел обман. В 1908 году министра иностранных дел Извольского просто надули. В личной беседе с министром иностранных дел Австро-Венгрии Эренталем Извольский заключил «джентльменский» договор, согласно которому Австрия получала право на аннексию Боснии и Герцеговины, а за это должна была поддержать Россию в вопросе о проливах. Однако, совершив аннексию Боснии и Герцеговины, Австро-Венгрия и не подумала выполнять взятые обязательства. Легкомысленная политика Извольского стала одной из главных причин, вызвавших Балканский кризис 1908 — 1909 годов. Сербия, считавшая эти области своими (так как они в значительной степени были заселены сербами), стала готовиться к войне и обратилась за помощью к России. Однако никто из союзников по будущему блоку Антанты Россию не поддержал, так как они боялись усиления русских позиций на Балканах. Тогда Сербия отказалась от войны, но мир в целом стал к ней более близок, как это показали будущие события 1914 года. Национальные интересы России в вопросе о проливах Босфор и Дарданеллы, о проходе русских военных кораблей, постоянно использовались западными странами как средство влияния при решении внешнеполитических вопросов

Него сама. Хитрая женщина рассудила, что тот, кто вступил на бесчестный путь, не должен ни перед чем останавливаться, лишь бы извлечь побольше выгоды. Ее мнение было таково: прикинуться сообщниками графини и Заклики, получить обещанные деньги, а затем выдать их обоих; таким образом, они и места не лишатся, и на хорошем счету останутся, и переезжать никуда не придется.Герцог молча поглаживал бороду, но дельное предложение почтенной супруги ему явно пришлось по вкусу. Все ждали весны. Козель, обнадеженная мыслью о скором освобождении, щедро одарила своих служанок к рождеству. Заклика собирался провести праздники со своими друзьями сербами где-то между Будишином и Дрезденом.Графиня настолько была уверена в Магдалене, что посвятила ее в свою тайну и даже попросила остаться при ней, если весной ее судьба переменится. Магдалена взвесила на досуге слова Козель, испугалась и под предлогом свидания с родными, отправилась на несколько дней в Дрезден, где ее сестра служила у Денгоф. Посоветовавшись, сестры в расчете на вознаграждение решили донести обо всем госпоже Белинской.Можно себе представить, как переполошились женщины, когда их как громом поразила весть о возможном побеге Козель. Они немедля вызвали Левендаля. В результате арестовали обеих сестер-служанок.В тот же день в Носсен был отправлен новый отряд, там удвоили караул, старого коменданта заковали в кандалы и отправили в Дрезден. Ночью под окнами поставили часовых. Проснувшись утром, Козель увидела в передней незнакомого офицера и какого-то чиновника, которым приказали обыскать помещение, вещи и бумаги, проверить двери и замки.Увидев это грозное вторжение, Козель вспыхнула гневом, но разве она могла противостоять силе? Спрашивать она ни о чем не решалась, боясь, как